Тихо падал снег, призывно мигали гирлянды, люди, шурша пакетами, деловито спешили куда-то. «Предчувствие, явись», — мысленно взывала я совесть к празднику. Какое там явись: тридцатого декабря я одиноко сидела на скамейке и безучастно наблюдала из своего тусклого мирка за бурлящей жизнью.
Нелепо! Ну закончился календарный год, и что дальше? Ничего! Все так же, как в прошлый год, и позапрошлый, и десять лет назад: оливье, «шуба», икра, шампанское-вино-водка, елка, грязные тарелки, остывшая курица; поздравление президента, поющие и скулящие «звезды», холодная подушка в два часа ночи, взрывы фейерверков за окном и чужая радость. А наутро средняя жизнь, средний заработок, средняя внешность. И так с рождения: в школе четыре-пять, никаких выдающихся результатов в секции, в институте два-три невзрачных кавалера, много лет одна и та же должность, обычная свадьба с фатой и двухъярусным тортом, банальная измена и естественный по такому случаю развод. Не жизнь — средняя арифметическая! Единственная радость — белые снежинки, кружащие в свете фонаря. За ними-то я и наблюдала, жалея, что не умею так же беспечно кружить по жизни.
Кто-то плюхнулся рядом. Скамеек, что ли, мало? Садись — не хочу, сейчас начнется — общение, излияния души. Высокий парень что-то рассеянно искал в пакете с надписью «С новым годом!» и изображением тикового Санта Клауса, потом снял пальто и принялся им трясти.
— Что-то потеряли?
Тип моргнул темными глазами и продолжил телодвижения «а-ля тетя Валя вытрясает половик».
«Чудик», — кинув прощальный взгляд, я решила идти домой, все равно идиллистическое примерзание к скамье в гордом одиночестве беспардонно прервано.
— Вот он! — раздался радостный вопль. Нечто длинное подпрыгнуло и, оторвав мою бренность, закружило в полуметре от земли.
«Почти как снежинка», — глупая мысль опередила испуг.
— Извините, просто я решил, что потерял блокнот с конспектом, но не потерял, — пояснил чудик, вернув меня на место, покраснел и… безудержно заплакал!
— Так, товарищ хороший, вы мне тут это прекратите, я сама умею плакать, так умею, обзавидуетесь.
Слезы моментально высохли, а в темных глазах заиграл интерес.
— Нет, вы не подходите, — категорически заявил чудик, — нет-нет, даже не уговаривайте.
— И не собираюсь!… Хотя, почему бы и нет, вот и буду уговаривать. В конце концов, что происходит?!
— Ничего особенного, кроме того, что мне не видать дедморозовскую лицензию как своих ушей. А ведь я так готовился, так учил. Хотите, стишок прочту? Старый Дедушка Мороз с белой бородою, что ребяткам ты принес на праздник новогодний? — при этом дылда грозно погрозил кому-то в воздухе указательным пальцем. — Я принес большой мешок, в нем игрушки, книжки, пусть встречают хорошо Новый год детишки!
— Вам плохо? Присядьте, сейчас «скорую» вызову.
— Вызывайте, вызывайте, ведь вам наплевать, всем наплевать, сидите в своей скорлупе и ждете, а ведь это не оно, а вы должны к нему прийти!
— Так чего ж мне с вами делать-то? — растерялась я, мало понимая прогрессирующий бред.
— Помочь. Мне лицензия нужна на дедморозовскую деятельность.
— Вы массовиком-затейником работаете?
Дылда посмотрел на меня как на идиотку.
— Вы что, не знаете, кто такой Дед Мороз? Я ж вам только что стих прочел!
— Прочли, — подтвердила я, — так что нужно сделать, чтобы лицензию получить?
— Научиться исполнять желания, чего ж еще. Только я не умею, теория-то у меня на «отлично», а вот с практикой засада! — отмахнулся дылда.
— Ой, это точно не ко мне… могу чаем угостить.
— Пойдемте, — голосом полным безысходности отозвался чудик.
И мы поплелись к метро.
— А давайте все-таки попробуем? Я буду загадывать желания, а вы попытаетесь их исполнить?
Я повертела головой по сторонам. Люди все так же спешили, снег падал, одинокий пес путался под ногами прохожих, заглядывал им в глаза и ничего там не находил.
— Желаю, чтобы у него появился добрый и ласковый хозяин.
Мой спутник достал из кармана блокнотик, полистал его, закрыл глаза и что-то пробубнил. Молодой человек в меховой кепке остановился у пса, достал кусок колбасы из портфеля и кинул.
— Получилось! — воскликнула я… — Хотя нет, не получилось.
Проводив взглядом уходящего в толпу парня, я смотрела на собаку, которая, обнюхав подачку, так же глядела ему вслед.
— Может, ты его себе возьмешь? — предложил мой спутник, беспричинно перейдя на «ты».
— А выгуливать два раза в день ты будешь? — покачала я головой.
В вагоне было тесно. Мерзкий, потный дядька с елкой развалился на сидении. Елка всем мешала. Старушка, стоявшая рядом, то и дело отпихивала от лица колючие ветки.
— Хочу, чтобы этот уступил место бабульке, — шепнула я дылде.
Он снова полез куда-то во внутренний карман пальто. Опять листал блокнот и бормотал. Станция, другая, мое сердце не выдержало.
— Мужчина, уступите бабушке место. Давайте-давайте, поднимайтесь, — металл в голосе произвел должный эффект. Мужик нехотя поднялся, и старушка, охая и бормоча благодарности, села.
— Опять не получилось, — вздохнул в ухо чудик.
— Ничего, в следующий раз обязательно получится.
Мы шли по улице, дылда рассказывал мне какие-то дурацкие анекдоты, читал стишки, даже пытался исполнить арию Снегурочки, но тут его ожидал категорический отпор.
Когда мы проходили под аркой, навстречу вышла плотная фигура:
— Дай прикурить.
— Нет у меня денег, и у нее нет! — дылда закрыл меня своей сутулой спиной.
— Я говорю, прикурить не найдется?
— Беги, я его задержу, — взвизгнул чудик и подобно козлику принялся скакать, выбрасывая вперед кулаки.
— Успокойся, это мой сосед, — усмехнулась я, выходя из-за спины спасителя. — Привет, Володь!
— Так прикурить-то есть у твоего приятеля? — настаивал на своем Вовка.
— Нет у меня сига